Алушта в переводе с греческого означает «сквозняк». Правда, я не совсем уверенна в точности этого слова, но местные жители именно так утверждают. Они говорят: «Вот поезжайте в Ялту или в Форрос, там очень жарко и нет ветра, а у нас город обдувают встречные ветра, хотя он тоже окружен горами. И действительно, в Алуште шторма гораздо чаще и сильнее, а температура воздуха, судя по информации Гидрометцентра - гораздо ниже, что мне и нравится. А еще нравится, розовая акация, цветущая раза по три за лето и до самой осени, окутывая сладким ароматом пыльные узкие улочки. Нравится, что ягоды шелковицы красят руки и рот и, когда, облопавшись ягод, слезаешь с дерева, меня запросто можно принять за Джека Потрошителя.

А «древо адамово» - фиговое дерево – смоковница или просто-напросто – инжир (плоды которого мы видим в сушеном виде на прилавках московских магазинов и рынках) созревая, нагло падают прямо на голову, когда топаешь к морю, неся, как Атлант, на своих выносливых плечах надувной матрац, разноцветный зонт от солнца, пакет с фруктами и огромную раздутую хозяйственную сумку в которой чего только нет для полноценного отдыха. Пока добираешься до пляжа, меня обстреляет зеленый ёжик зародышей орехов каштана, похожий ещё на маленькую морскую мину, но я успеваю втихаря, не взирая на соседские предупреждения: «Не созрели еще!», засунуть в рот краснощекую сливу.

В этом городе А. Гайдай снимал свои фильмы и мою любимую «Кавказскую пленницу» с Натальей Варлей. Магазин «Винный погребок» хранит молчание, что именно там герой Георгия Вицина – Трус, заныкал «десятку», невинно спрашивая: «Чей туфля?». Помните?

Почти в центре города стоит башня из обтёсанных волнами моря камней, гостепримные и общительные «крымчане» растолкуют, что это обзорная башня, построенная греками в целях обороны города в одной из многочисленных воин с турками – может и правда?

Разъяснительной таблички нет (наверное, ее сдали на цветной металл туристы). Туристов очень много и поэтому все вещи на ночь надо снимать с бельевых веревок, натянутых на балконах, иначе придется покупать новый купальник или полотенце, трусы и носки (не говоря о кошельке и документах, если их не надо сушить, то постарайтесь особо тщательно спрятать). Хотя этот факт не смущает «иностранцев» приезжающих со всех стран бывшего «Союза», даже расчетливо-мелочных немцев: «Дешёвый отдых – это Корошо!»
Особое предпочтение я отдаю местному парку. Лиственницы, кипарисы, пальмы и платаны укроют вас своей тенью, а остатки Великой Римской Империи – белые обрубки колонн, все еще царственно торчат из выгоревшей от жаркого солнца земли, словно папиросы «Прима», выглядывают из-за цветущих магнолий.
Шагая по мощеным тропинкам вглубь парка, вы обязательно, как бы невзначай наткнетесь на музей. Год от года экспозиция не меняется, но каждый раз интересно заглянуть, чтобы увидеть удивительные миниатюрные работы. Под увеличительным стеклом можно разглядеть подкованную блоху и портрет Чарли Чаплина на срезе человеческого волоска, (жаль, я вечно забываю фамилию чудесного мастера – у меня смолоду склероз на фамилии и даты рождения – особенности памяти). Выйдя из музея и прошагав всего несколько метров, вы удивитесь, вдруг попав в «Пекин» - главный и самый дорогой ресторан Алушты. Ох, уж эти китайцы! Впечатляет обилие разных кафешек и баров, разбросанных по городу. Недавно построили Аквапарк, красивый, но вход слишком дорогой, да и меня туда не затащишь – срабатывает инстинкт самосохранения. Ещё на любом троллейбусе можно доехать до горы под названием «Лысый Иван», а если он не сломается по дороге, то и до Симферополя.

Но самая главная достопримечательность Алушты, на мой взгляд, даже не базар с его фруктово-овощным и мясо-сало-колбасным, но почему-то не рыбным разнообразием, а Ночная набережная, совсем недавно выложенная современной турецкой серо-красной фигурной плиткой. И чего тут только не продают при свете городских фонарей и частных фонариков, свисающих с разноцветных торговых палаток. Вот где кишит народ!

Быстро распродаются китайские сувениры из Алушты – всякие кораллы и рАкушки, кальяны и побрякушки, соломенные корзинки и шляпы, брелки из священного камня и талисманы на все случаи жизни, чай в пакетиках, нэцкэ, и прочее добро, которое есть везде, но алуштенское – лучше, вы же в Алуште! На «развалах» – книги Улицкой и «Советы народной целительницы», «Дао Винни - Пуха» и стихи А.Блока.
Я везу из любимого города экологически чистые горные травы – лаванду и пустырник, мелиссу и зверобой. Хорошо знаю ту женщину, чей муж ходит в горы и собирает их в положенное время года и час, когда трава набирает целебную силу. Ещё, покупаю в специальном магазинчике эфирные масла – пока дёшево. И обязательно - вина.
У нас-то в Москве всё есть, как наивно полагают многие, а вот такие – не найти.
А ещё на набережной рисуют ваши портреты художники, продавая свои картины и изделия из керамики, фарфора и дерева – ручная работа это интересно.
Расслабленных отдыхающих ловят в свои сети местные цыганки толстые, но красивые восседают они на стульях и лавочках – здесь будьте осторожны – мафия! Вас непременно облапошат в пять секунд, стоит лишь клюнуть на их приманку: «Погадаю, расскажу, всю правду покажу! Подходите, милые, стоимость сеанса всего восемь гривен!». Посмотрите такой в глаза, и если у вас нет силы воли - не будет и двести долларов.
Все пляжи в Алуште платные, берег поделили санатории и пансионаты, есть, правда городской, но грязный, в осколках от «фанфуриков» и бутылок от пива, целлофановых пакетов, недоеденных арбузов, дынных корок и другого мусора.
Я иду на пляж «за так» к моей подруге Вике – массажистке и философу, впрочем, как и все Стрельцы. Увидев меня, пролезающую через загорелые тела курортников, она вежливо говорит в рупор: «Граждане отдыхающие, курить на нашем пляже запрещается! Будьте вежливы, пропустите моего пациента!». И граждане «пациента» пропускают, подчиняясь высокой, белокурой, зеленоглазой русалке пляжа в белоснежном сарафане с красным крестом на груди (сама сшила), отодвигаясь, убирая ноги и головы с узенькой «пляжной тропы» - единственного не занятого места, потому как туда ну уж никак не ляжешь загорать. Я, наконец, добираюсь по шуршащей гальке до Вики, мы заходим в «Массажный салун», за клеенчатой занавеской, садимся на кушетку из досок, которую умело сделал её муж, и пьем чай с травами из термоса с чурчхеллой.

Вика смеется так, что слышно квартала за три и шум прибоя не в силах заглушить её хохот. А потом рассказывает мне с эзотерической точки зрения взгляд на мир, и с астрологической – моё будущее.

Я слушаю – Вику нельзя не слушать, даже верю – ей нельзя не поверить, настолько увлекательно она умеет преподносить «всякую-всячину». После она отбивает меня как котлету, и мы спешим купаться.
- Море, здравствуй, море! – каждый раз повторяю, сливаясь с ним воедино.

Но вот уже в солёную синь падает апельсиновое солнце и пора топать в «татарский район» - домой, где я живу у другой моей подруги. Почему же он так называется? Видимо татары строили, а живут все.

Впечатляет, что одна квартира стоит на другой, образуя ячейки-соты, меня каждый раз удивляют эти довольно крепкие постройки: дверь – комната, рядом снова дверь – комната, а внизу соседская крыша. Между ними - улицы, ступеньки, садики…

Я живу на улице «Розы Люксембург». А за углом - «Энгельса 8». Инга - «тоже медик», и у нее всегда есть спирт на все случаи жизни. На подоконнике стоят банки и склянки с настойками из разных фруктов и ягод, с натянутыми на них резиновыми раздутыми перчатками и напальчниками. Инга разводит кактусы, боится скорпионов и сколопендр, живущих под камнями у входа, как она уверяет – (я ни разу не видела). Зато знает как готовить «Французский салат» из улиток, дремлющих на флоксах.
- Полезно, питательно и сплошной белок, – заявляет она. Врач всё-таки!
Инга, тоже белобрысая, но кареглазая и смешная, наивная и добрая, а её сын - Влад, которому 7 лет, ужасно мудрый. Он спасает меня каждый раз, когда у меня радикулит от «перекупания», растирает «Доктором Момом» так усердно, что на следующий день мы идем вылавливать рапанов и мидий.
Я окунаюсь с головой в синее Чёрное море: - «Здравствуй, это я, Юлька».