Всё это – мои детские фантазии. Хотя и в действительности я, пожалуй, не была долгожданным ребёнком. Маме во время беременности исполнилось ровно тридцать лет, отец за три недели до моего рождения вошёл в возраст Христа (можно себе вообразить, что к нему он подошёл со своим главным достижением – моим рождением). У них уже была Ира и, если родители и хотели второго ребёнка, то, конечно, мальчика – Андрюшу, Алёшу или Серёжу.

Говорят, что имени у меня долго не было. И в конце концов подсказку нашли в святках Владимирского собора: в день моего рождения отмечается день Ириного ангела, и – наоборот. С древнееврейского «Анна» обозначает: миловидность, грация. С моей точки зрения, я именно такая: не красавица и не уродка, я именно миловидная. Возможно, что я недостаточно грациозна; я никогда в жизни не занималась спортом, а кроме того, замечаю за собой подростковую угловатость. В двадцать три года?.. Может, к тридцати она пройдёт и появится мягкость и плавность движений…

Впрочем, я с рождения была крупным ребёнком: на фотографии, где мне девять месяцев у меня большие груди и круглый живот. А так – очень милый, здоровый, хоть и неулыбчивый ребёнок.

Моя постелька находилась в комнате родителей. Она стояла в одном углу, а в другом находился папин стол, заваленный учебниками, - мой папа тогда ещё учился. Но этого я, конечно, не помню. Самое первое моё воспоминание относится к тому времени, когда я, по всей видимости, уже могла ползать и сидеть. Я отлично помню свой детский уголок: большой кусок пенопласта за занавеской и разбросанные на нём игрушки. Рядом стояла деревянная кроватка с оградкой в виде переплетённых верёвочек. Однажды я сунула голову в проём между ними, очень испугалась и закричала. Помню, кто-то быстро прибежал на мой зов – мама или бабушка. Может быть, это воспоминание уцелело потому, что страх был слишком велик? А, возможно, мне об этом просто рассказали позже. Уголок же с игрушками запомнился потому, что он просуществовал очень долго, наверное, до начала школьной учёбы. Интересно, вспомнится ли что-нибудь ещё с годами? Ведь, говорят, к старости человек, не помня, что было вчера, помнит свои детские и молодые годы.

Из воспоминаний родителей и бабушки уцелело немного. Например, история с маминой золотой цепочкой, которую у мамы украли, когда я уже училась в школе. Цепочка была маме очень дорога, и она очень переживала, когда ей вернули украденную сумочку со всеми бывшими там вещами, кроме этой цепочки. Мама рассказывала, что я, когда была совсем маленькая, часто играла цепочкой и называла её почему-то «пукой». Ещё я в детстве очень смешно называла воду для питья «билькой». Мне запомнилось, как болела ушами – это тоже было в раннем детстве, всего однажды. Я помню день, когда заболела. Мы с бабушкой ходили в библиотеку, а, когда вернулись, я себя плохо почувствовала и легла к маме в постель. Я вообще, - наверное, как всякий ребёнок, - очень любила ложиться к маме. В совсем уже взрослом возрасте я, после сна, в пижаме, приходила в спальню к родителям в каждый выходной день – «долёживала» на их кроватях. Это было счастливое время, когда все разговоры между родителями казались невероятно умными и интересными, когда своё будущее представлялось ещё более интересным и шикарным, чем у них, когда проведенное в родительской спальне время, было самым ценным и важным.

Из далёкого детства запомнились эпизоды летнего отдыха. Тогда наша семья каждое лето, чаще всего в августе, выезжала в одно и то же место на Чёрном море, в Каролино-Бугаз. Там меня однажды очень сильно перепугали, я часто думаю, уж ни на всю ли жизнь? Как сейчас вижу выжженную степь, яркое горячее солнце и нас: себя, папу, сестру (я – на плечах у папы), мы бежим от нашей базы отдыха к морю. День Нептуна. А на пляже размалёванные черти тащат в костёр женщину, длинноволосую блондинку. Эта игра, правил которой я не знала, оказалась для меня слишком сильным потрясением. Вполне возможно, что этот страх повредил мне нервную систему. Во всяком случае, всё детство меня терзали ночные кошмары, а среди бела дня я ужасно боялась остаться дома одна и хвостом ходила за бабушкой, даже будучи уже довольно большим ребёнком.

Папа всегда смеялся над моими страхами, он, например, говорил, что «бабушки дома нет, она уехала в Челябинск». Конечно, такие слова приводили к моей бурной реакции и только усиливали страх…

Помню ещё из глубокого детства проигрыватель и песни, которые мне нравились больше всего: «Ах, где мне взять такую песню, ни о былом, ни о судьбе, и чтоб никто не догадался, что эта песня – о тебе…» И песня из фильма «Щит и меч»: «С чего начинается Родина…»

Помню, как однажды в День рождения папа принёс мне замечательную немецкую куколку с длинными волосами и сказал, что это подарок от его сотрудников. Я очень долго, учась в школе, любила играть с резиновыми пупсиками. С куколками играют все девочки, но мне вообще никакие другие игрушки не были нужны. Когда-то бабушка мне рассказала, что на вопрос «кем ты хочешь быть, Анечка?» я ответила: «мамой, и иметь много-много детей». Наверное, играя с куколками, я готовила себя к материнству. Моя сестра Ира на такой же вопрос в детстве отвечала, что хотела бы быть мороженщицей… Наверное, её мечтой было нести людям радость.

Первой моей подругой была соседка Нонна. В нашем доме жила ещё одна моя детская подруга Нина. У её мамы портнихи бабушка иногда что-то шила. Вообще, в нашем дворе было довольно много девочек чуть старше меня. Но в детстве разница в год кажется огромной… Мальчиков во дворе было меньше. Жил в нашем парадном тихий мальчик Игорёк. У него был высокий худой папа в очках. Бабушка часто ставила Игорька мне в пример, потому что он самостоятельно выходил во двор, и там играл в одиночестве. Но я так не могла. Теперь мне кажется, что бабушка и сама не очень любила пускать меня во двор. Поэтому я не умела играть с детьми, а теперь не умею общаться со взрослыми сверстниками, и часто чувствую себя «не в своей тарелке». Из-за такой моей слабости младшая девочка однажды отобрала у меня игрушки и даже меня ударила. Теперь эта Людка работает продавщицей в комиссионном магазине и носит огромную шевелюру… Игорька я иногда вижу в трамвае (его семья давно переехала в один из соседних районов), - внешне он совсем не изменился, но каким он стал, мне совсем не понятно. Нина с мамой Эммой и папой Ромой решились уехать в Америку, потому что Нину в школе обзывали, дразнили «еврейкой». Когда они уехали, мне было десять лет. Запомнился смешной эпизод, когда Нинка обманула доверчивую меня, пообещав подарить для игры «во врача» настоящие карточки из поликлиники, где работала соседка-врач, а дала всего-навсего пачку чистой бумаги. Когда мы с бабушкой зашли к ним домой, мне стало очень неловко при виде этой бумаги.

Нонна… Ноннка, собственно, тоже уехала. Во всяком случае, у неё совершенно самостоятельная жизнь. Правда, она с детства была самостоятельным человеком, всегда была настойчивее и нахальнее меня. И если Ниночка всегда говорила, что мои куколки и наряды лучше, чем у неё, то Ноннке всегда больше нравилось всё своё. Между собой девочки не дружили: это я была между ними связующим звеном. Точно так же потом выглядела и школьная дружба между мной, Оксаной и Аллой: я была «золотой серединой».

Я смутно припоминаю, как впервые пришла к Ноннке в гости. Их семья жила богаче, чем наша. Ноннин папа был музыкальным критиком, а мама – директором кукольного театра. Я помню бабушку Марию Михайловну, женщину из XIX века, её карты, духи и платочки. Но чаще Нонна бывала у меня в гостях. Мы играли в дочки-матери и в свои «особые» игры: в пожар (женщина с детьми остаётся без крова), в цыгана и француженку (романтический бедняк влюбляется в шикарную даму), в партизанок (партизанку вешают фашисты, у неё на щеках и на груди нарисованная краской кровь). Эти игры очень не нравились моему дедуле, теперь я понимаю мотивы его нелюбви.

С Ноннкой мы впервые в жизни самостоятельно ходили в цирк. Впервые в жизни на мне были брючки, о которых я давно мечтала: шерстяные, коричневые брючки. Бабушка встретила нас возле цирка, и мы возвращались домой по ночному городу. За окном пустого троллейбуса проплывал Киев весь в огнях.

п р о д о л ж е н и е
с л е д у е т :)